Журнал "Экономическая теория преступлений и наказаний" №4 //
"Теневая экономика в советском и постсоветском обществах".
|
Коррупция и организованная преступность в России переходного периода(1) Статья Джима Лайтцеля (Чикагский университет), крупного американского специалиста по экономико-правовым аспектам развития стран с переходной экономикой, дает общую панораму тотальной криминализации экономики России в “ельцинский” период, как ее воспринимали за рубежом. Хотя криминализация прежней советской экономики была общеизвестна, мало кто ожидал столь массового увеличения проявлений коррупции и организованной преступности, которое наблюдалось в России в течение переходного периода. Число организованных преступных групп, о которых известно правоохранительным органам, возросло по официальным данным с 785 в 1990 г. до 8.000 к концу 1995 г. Обвинения в коррумпированности правительственных должностных лиц стали обычными, даже для чиновников самых высоких уровней. Факты доказывают, что коррупция охватила и правоохранительные органы. Заказные убийства и убийства известных людей стали суровой реальностью, а правоохранительные органы не имеют особого успеха в привлечении преступников к ответственности: так, из зарегистрированных в 1996 г. 450 заказных убийств к концу года были раскрыты только 60. Международное сообщество в 1990-е гг. было серьезно обеспокоено всплеском российской преступности. Частично это связано с опасениями, что ядерное оружие или радиоактивные материалы могут на территории России попасть в руки преступников и стать предметом контрабанды для вывоза во враждебно настроенные государства. Кроме того, российская мафия могла наладить связи с организованными преступными группами из других стран, чтобы облегчить контрабанду наркотиков, отмывание денег или другие виды преступной деятельности (например, кражи автомобилей и их нелегальную продажу за границу). Самое главное, пока российская экономика криминализирована, возникают проблемы с зарубежными инвесторами, которые хотят быть уверенными, что деловая среда России является благоприятной для их инвестициям и их капиталовложения не попадут в руки преступников. Для анализа криминализации российской постсоветской экономики, по мнению Д. Лайтцеля, прежде всего необходимо выяснить, что вкладывается в понятия “мафия” (“организованная преступность”) и “коррупция”. “Термин “mafioso” в России интерпретируется весьма свободно, – пишет автор статьи. – Он может использоваться для определения любого делового человека, должностного лица, просто хорошо обеспеченного человека, который не скрывает свое благосостояние. Поэтому часто такие люди в глазах окружающих становятся преступниками. В соответствии с концепцией Диего Гамбетты(2), под членом мафии я буду понимать лицо, которое осуществляет частную (негосударственную) защиту, а под организованной преступностью – деятельность мафии”. Покровительство обычно рассматривается как защита от других потенциальных вымогателей и мелких преступников. Именно осуществление деятельности по покровительству отличает мафию от, скажем, шайки воров. Конечно, частную защиту могут обеспечивать и специально создаваемые охранные фирмы, как на Западе. Основным отличием таких фирм от деятельности мафии является возможность отказаться от их услуг. Это значит, что клиент любой фирмы, занимающейся обеспечением безопасности, с легкостью может отказаться от ее услуг и нанять другую фирму. Мафиозное же покровительство в принципе не может быть заменено по прихоти клиента. Фраза, которой обычно характеризуют деятельность советского Главного разведывательного управления (ГРУ), полностью применима и к предпринимателям, имеющим дело с мафией: “вход – рубль, выход – два”. Словосочетание “российская мафия” часто используют как синоним для обозначения унитарной и иерархичной организации по типу сицилийской мафии. Но такое понимание неверно и вводит в заблуждение. Еще в начале 1990-х гг. знаменитый итальянский борец с мафией Джованни Фальконе подчеркнул принципиальное различие между этими явлениями, которое остается актуальным и по сей день. Он отметил: “Даже если российская мафия (а также аналогичные структуры стран бывшего советского блока) и создает серьезные проблемы на Востоке, то это еще не значит, что [в России] существует организация, подобная “Коза Ностра”. Без сомнения, крах государства и идеологических структур неизбежно влечет рост незаконной торговли и преступности в целом, но преступные организации бывшего Советского Союза на данный момент – это, прежде всего, явления общей коррупции властных аппаратов”(3). Поэтому, как считал Д. Фальконе, в России мафии как таковой в начале 1990-х гг. не существовало. “Коррупция” – иной термин, но он имеет не менее важное значение. Прежде всего, важно выяснить, нужно ли, говоря о коррупции, рассматривать не только должностных лиц, но еще и частных. Это довольно сложно сделать, так как в России переходного периода различия между официальными государственными лицами и частными предпринимателями не совсем ясны. Автор статьи рассматривает только официальную коррупцию. Роберт Клитгаард определил коррупцию как злоупотребление должностными полномочиями ради личных целей(4). Такое объяснение предполагает необходимость различать законное и незаконное выполнение своего служебного и общественного долга. Критерием оценки осуществления служебной деятельности являются юридически закрепленные нормы, а также нормы морали и этики, на основе которых и делается вывод о наличии или отсутствии нарушений в действиях конкретного должностного лица. Необходимо также отметить, что во многих случаях коррупция и организованная преступность тесно связаны друг с другом и часто представляют собой одно целое. Так, коррумпированные чиновники могут “страховать” преступные группы от вмешательства в их деятельность со стороны государства. Кроме того, с целью добиться благосклонности мафиозной группы такие должностные лица, используя свое служебное положение, могут создавать помехи конкурентам данной преступной организации, а также обеспечивать мафии доступ к информации о клиентах. В свою очередь, доходы преступных группировок могут использоваться для финансирования избирательных кампаний коррумпированных чиновников, а также для организации фальсификации результатов голосования. Устанавливая долгосрочные, постоянные отношения с властью, организованные преступные группы объединяются с коррумпированными чиновниками для того, чтобы найти лучшие способы манипулировать общественной системой ради их взаимной выгоды. Таким образом, для России переходного периода характерно то, что бывает очень трудно различить должностных лиц и mafiosi, независимо от того, сотрудничают они или конкурируют. Основные характеристики переходного периода от социализма к капитализму Для анализа любого процесса реформ, указывает Д. Лайтцель, имеют принципиальное значение три ключевых момента:
Для России желаемым результатом, согласно господствующим политическим умонастроениям, являлась “нормальная” рыночная экономика, особенно это стало явственным после неудавшегося путча в августе 1991 г. Отправной точкой для российских реформ, как в других республиках бывшего СССР, была экономика централизованного планирования. Что касается перехода от социализма к капитализму, то для него характерно открытое появление многих новых экономических явлений, которые до этого были скрытыми, неявными или подавлялись. Так, инфляция представляет собой классический пример движения от подавляемых к открытым экономическим явлениям. При централизованном планировании и фиксированных ценах в государственном секторе инфляция принимала подавленную форму, которая проявлялась в искусственном увеличении длины пути товаров от производителя к потребителю, снижении их качества и т. д. Стандартные ценовые индексы товаров государственного сектора – ненадежный индикатор инфляции при централизованном планировании, так как такие ценовые индексы меняются лишь тогда, когда государственная власть осуществляет явные изменения в управлении ценами. В рыночной экономике, напротив, инфляция принимает открытую форму и выражается в повышении цен на товары. В период реформ ценовой контроль ослабляется, инфляция превращается из подавленной в открытую, а ценовые индексы внезапно начинают показывать действительный уровень инфляции. Первоначальный скачок зарегистрированного ценового уровня, который происходит в процессе ценовой либерализации, однако, не представляет собой новую инфляцию, а скорее запоздалое проявление в индексе цен предыдущей подавленной инфляции. Изменение от подавляемой к открытой форме характерно и для многих других элементов российской экономики – безработицы, системы налогообложения, социальной сферы и т. д. Изменения в экономике России в ходе реформ, по мнению Д. Лайтцеля, не могут быть измерены стандартами, которые присущи развитым рыночным экономикам стран Запада. Так, усиление монополий в рыночной экономике было бы сигналом ухудшения экономической ситуации, так как альтернативой монополиям являются сильные конкурентоспособные фирмы. В переходной экономике России такие фирмы практически отсутствуют, поэтому усиление власти монополий трактуется неоднозначно, учитывая, что его альтернативой являются неконкурентные рынки. В период перехода от социализма к капитализму коррупция и организованная преступность также изменились. Широко развитые и до реформы явления коррупции и организованной преступности после реформы неизбежно должны были стать более открытыми при одновременном изменении характера совершаемых преступлений. Кроме того, рост уровня коррупции и организованной преступности частично связан с непоследовательным проведением частичных реформ. В то же время, если усиление коррупции и организованной преступности однозначно негативно отразилось бы на развитии зрелых рыночных экономик, то в России это влияние неоднозначно, поэтому западные стандарты не могут вслепую применяться к российской действительности. Изменения экономико-криминологической ситуации в ходе реформа Так же, как и о других видах преступлений, о коррупции в СССР догадывались многие, но эти догадки не получали официальных подтверждений. Об отдельных инцидентах сообщалось в печати только тогда, когда это было нужно для поддержания политического первенства руководителей государства (так, некоторые из соратников Брежнева были дискредитированы после его смерти). С началом гласности в период нахождения у власти Горбачева и дальнейшей либерализации средств массовой информации при Ельцине преступность и коррупция стали главными темами общественного обсуждения. Существенную роль в создании нового восприятия и соответствующего понимания российской преступности, особенно на Западе, сыграла Москва. Как столица и самый большой город в прежнем Советском Союзе, Москва сконцентрировала в себе непропорционально большое количество ресурсов охраны правопорядка: 8% личного состава всех органов внутренних дел находились в Москве, что составляло приблизительно 3% всего населения столицы. Кроме того, многие государственные меры были специально направлены на снижение уровня преступности именно в столице СССР. Среди них были запрет на въезд для постоянного жительства в Москве лиц, освобожденных из мест лишения свободы, значительные трудности при получении прописки в Москве, установленные для некоторых категорий граждан, и т. д. В начале 1990-х гг. эти специальные меры перестали осуществляться, что естественным образом повлекло за собой рост преступности в столице, а также формирование особого статуса Москвы в силу того, что в ней расположен центр всех российских средств массовой информации, что обеспечивает столице преувеличенный вес в новостях. Реформы в России освободили не только средства массовой информации. Они стали причиной развития частной предпринимательской деятельности в различных формах – от кооперативов и частных предприятий до фирм западного типа. Открывшиеся новые рынки, в том числе финансовый, развитие банковской деятельности, где часто имеется доступ к информации, касающейся состоятельных фирм и граждан, стали главной мишенью преступников, связанных с бизнесом. Издержки и выгоды от развития в период реформ коррупции и организованной преступности Автор статьи подчеркивает, что развитие коррупции и организованной преступности в постсоветской России дало двойственный эффект – и положительный, и отрицательный. Среди положительных последствий этих явлений он отмечает следующие:
Однако несомненны и отрицательные последствия криминализации, а именно:
Заключение Все же надо отметить, пишет автор статьи, что к середине 1990-х гг. появились некоторые данные, которые говорят об улучшении ситуации в России. Так, число зарегистрированных преступлений в 1996 г. заметно снизилось. Это снижение продолжилось и в 1997 г. Количество многих тяжких преступлений, включая убийства и покушения на убийство, начало снижаться еще ранее, в 1995 г. В апреле 1997 г. были объявлены новые меры, направленные на борьбу с коррупцией. Среди них – устранение некоторых таможенных и налоговых льгот, введение декларации о доходах высших должностных лиц и их родственников, а также взимание с этих лиц подоходного налога. Таким образом, действующие законы и условия общественного правопорядка в России все еще остаются не адекватными сложившейся ситуации, но неправомерно считать, будто они вообще не существуют. (1) Составлено по: Leitzel J. Corruption and Organized Crime in the Russian Transition. March 1998 // http://www.college.uchicago.edu/Programs/CollegePublicPolicy/corrupt.html. (2) Gambetta D. The Sicilian Mafia. Cambridge: Harvard University Press, 1994. Реферат одного из разделов этой ставшей за рубежом классической книги по экономике организованной преступности, был опубликован в пер-вом выпуске нашего реферативного журнала См.: Экономическая теория преступлений и наказаний. Вып. 1. Экономическая теория преступной и правоохранительной деятельности. М.: РГГУ, 1999. С. 58- 63. (3) Falcone G., Podovani M. Men of Honour. London: Warner Books, 1993. P. 102. (4) Klitgaard R. Gigts and Bribes // Strategy and Choice / Ed. by R.J. Zeckhauser. Cambridge: MIT Press, 1991. P. 221. |