Журнал "Экономическая теория преступлений и наказаний" №2 //
   "Неформальный сектор экономики за рубежом".

ТИХАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. НЕФОРМАЛЬНЫЙ СЕКТОР В ПЯТИ СТРАНАХ АЗИИ И БЛИЖНЕГО ВОСТОКА (1) На волне всеобщего интереса к концепции Э. де Сото возник проект проверить применимость идей перуанского экономиста к другим (нелатиноамериканским) странам третьего мира. Группой исследователей из развивающихся стран при содействии Агентства международного развития (США) и Международного центра экономического роста (США) был подготовлен сборник статей "Тихая революция, содержащий материалы о неформальном секторе (НФС) в Марокко, Египте, Бангладеш, Таиланде и на Филиппинах. Редакторами этого сборника стали Лоренс Чикеринг (директор Международного центра экономического роста, Сан-Франциско) и Мухамед Саладин (Университет Феса, Марокко); их перу принадлежат введение и заключение к книге, где формулируются парадигма исследования и его выводы. Именно эти разделы даны в реферативном изложении. Концептуальные подходы к НФС. В процессе первичной индустриализации в развивающихся странах сложилась дуалистическая экономическая и социальная структура: современный "формальный" сектор индустриальных городских предприятий плюс традиционный "неформальный" сектор сельскохозяйственных предприятий. Первый сектор легален и привилегирован, другой неофициален и беден. Формирование НФС кладет конец этой дуальной структуре. НФС соединяет традиционную культуру с предпринимательской энергией, необходимой для экономического роста. "НФС, таким образом, олицетворяет социальное и экономическое стремление к экономическому росту и гуманистическому развитию – двойной цели всех серьезных инициатив развития" (с.187). Развитие НФС означает, по существу, мирную революцию, позволяющую всем гражданам более полно участвовать в экономической, социальной и политической жизни. Когда в начале 70-х гг. началось изучение НФС в "третьем мире”, эта проблема осмыслялась в основном в рамках так называемой "бюрократической модели развития”, которая "сосредоточивается на правительственном содействии крупномасштабным предприятиям и представляет [промышленную] технологию [наиболее] существенным инструментом успешной стратегии развития… Согласно этой модели бюрократические предприятия рассматривали как современные (пост-традиционные), призванные заменить традиционные экономические и социальные структуры" (с. 2). При подобном подходе, когда общество уподобляется некоей машине (авторы называют это "ньютоновской моделью развития”), бедняки развивающихся стран – это пассивные люди, вносящие разлад в жизнь общества, препятствующие его самосовершенствованию. Концепция бюрократической индустриализации обращала слабое (или никакое) внимание на деятельность индивидов и фирм, превращаясь в оправдание монопольных привилегий государственной бюрократии и счастливцев, получивших рабочие места в привилегированных (субсидируемых за счет общественных средств) секторах экономики. "Модель индустриализации считала высокие проценты самозанятости и занятости на мелких предприятиях показателями бедности и экономических провалов. Таким образом, как теория, так и [практическая] политика пренебрегали массой микропредприятий, где применялось 35–65% рабочей силы большинства развивающихся стран и производилось 20–40% ВВП" (с. 3). “Опыт показал, что общества – не ньютоновские машины… Постнью-тоновская теория развития сосредоточивается на нематериальных факторах – создании среды для высвобождения энергии и творческой силы обычных людей для труда по самоуправлению в экономической, социальной и политической жизни. Эта теория вдохновляет изучение НФС, чтобы понять, как правительственные институты и политика влияют на стимулы участников неформальных рынков” (с. 4). По мнению авторов, именно спонтанная деятельность неформальных предпринимателей обеспечивает создание современных (пост-традиционных) форм социальной и экономической жизни. "…Творческая индивидуалистическая деятельность, обнаруживаемая в НФС, почти несомненно обеспечивает лучшие социальные и психологические предпосылки для рационального индивидуализма, характеризующего современную экономическую жизнь, чем это делают бюрократические иерархические структуры, поддерживаемые теорией и политикой развития” (с. 5). Проблема определения НФС. Существует большое количество различных подходов к определению НФС. Большинство их схоже с функциональным определением, предложенным МОТ в 1972 г. Следует также вспомнить функциональное определение НФС, предлагаемое учеными-марксистами. "С марксистской точки зрения, неформальность есть продукт неадекватного развития капитализма в неиндустриальной городской среде… НФС играет существенную роль в обеспечении низкооплачиваемого резерва труда. Оказывая понижающее давление на зарплату, неформальная деятельность способствует оплате ниже стандартного уровня и содействует поддержанию власти капиталиста над более бедными классами" (с. 10). По мнению авторов, подобный подход страдает тем же ньютоновским рационализмом; он видит здоровое развитие в крупных рационально организованных предприятиях и лишь патологию и дисфункцию – в мелкомасштабной бесплановой деятельности НФС. В этом существенном отношении марксистские и немарксистские концепции НФС сильно сближаются. В общем, определения НФС имеют тенденцию фокусироваться либо на каких-либо функциональных атрибутах (например, размерах или сложности предприятий), либо на юридическом статусе. Те, кто обращают основное внимание на функциональные атрибуты, видят в НФС выражение бедности и выступают за предоставление этому сектору различных форм прямой помощи. Те же, которые, подобно де Сото, считают главным в определении НФС его юридический статус (с их точки зрения, НФС – это любые предприятия, действующие за пределами формальных юридических и финансовых институтов, независимо от их размеров или сложности) и требуют реформирования институциональных форм, стремясь сделать правительство более открытым и ответственным. "Первая группа, подчеркивая патологию и дисфункцию [НФС], видит в бедняках пролетариев, нуждающихся в помощи. Вторая группа… имеет тенденцию видеть в бедняках предпринимателей, нуждающихся лишь в политике, которая бы их не дискриминировала" (с. 11). Э. де Сото стал основным выразителем именно нового, второго подхода к анализу НФС, который разделяется и авторами "Тихой революции”. Размеры и роль НФС. "Наш первый (и наиболее очевидный) вывод, – подводят итоги проделанного исследования Л. Чикеринг и М. Саладин, – заключается в том, что во всех изучаемых здесь странах НФС чрезвычайно важен, и экономически, и социально" (с. 188). Неформальная экономика охватывает примерно 50% рабочей силы и производит 40–60% ВВП. В некоторых странах эти показатели заметно выше: так, в Бангладеш неформальными отношениями охвачено более 70% городских трудовых ресурсов и еще большая доля сельских работников. Масштабы неформального труда в некоторых видах производства совершенно исключительны. Например, на Филиппинах по данным на 1983 г. неформальными были 73% несельскохозяйственной занятости, в том числе 93% работников торговли, 86% занятых на транспорте и 78% занятых в строительстве. Помимо перечисленных отраслей, неформальная занятость наиболее велика в общественном питании, производстве одежды, ремонтных и финансовых услугах, мелком производстве, различных посреднических услугах. Таковы масштабы НФС, видимо, в большинстве (если не во всех) развивающихся стран. Жизнеспособность НФС. "Наш второй вывод – в том, что неформальные индивиды и фирмы хотя, как правило, и бедны, не имеют почти ни одного из дисфункциональных и патологических качеств, которые, согласно традиционным теориям развития, являются причиной их бедности. Напротив, неформалы… сами являются наиболее выдающейся группой предпринимателей в этих обществах" (с. 189). Таким образом, бедность – вовсе не "техническая" проблема (как полагают сторонники ньютоновской модели), вызванная недостатком способностей. Многие предприниматели фактически неграмотны, что не мешает им действовать чрезвычайно успешно. “Если участники НФС олицетворяют интеграцию современного индивидуализма и предпринимательства с традиционными ценностями и культурой, их более “современные” критики… имеют тенденцию замечать только ту или другую патологию в обоих элементах этой интеграции” (с. 189). В то время как правящая олигархия боится конкуренции энергичных неформалов, левые и либеральные критики опасаются роста НФС, поскольку неформальные работники "представляют собой живое опровержение почти всех концепций развития, принимаемых обеими сторонами” (с. 189). Корни неформальности. Главная проблема, по мнению авторов "Тихой революции”, вовсе не в том, будто у бедных не хватает способностей, а в том, что "у бедного отсутствуют возможности. Наиболее фундаментальной проблемой является отсутствие рабочих мест в современном, формальном, капитало-интенсивном секторе" (с. 190). Плохая экономическая политика сдерживает возможности легальной занятости, заставляя людей уходить в НФС. В тех же случаях (как в Таиланде), когда осуществляется стабильная политика, способствующая устойчивому экономическому росту, в НФС наблюдается неуклонный спад. Авторы "Тихой революции” называют многочисленные факторы, препятствующие легальному бизнесу. Наиболее важные из них – это завышенные налоги (часто действует репрессивная система ставок, когда на мелкий бизнес налагают более высокие налоги, чем на крупный), громоздкие и дорогие регистрационные процедуры (осложняемые к тому же взяточничеством), дорогостоящие нормативы официального делопроизводства, трудности доступа к легальному кредиту. В Таиланде, например, для получения займа из легальных источников мелкий предприниматель должен потратить в среднем более 700 рабочих часов, в то время как для получения неформального займа достаточно и 80. Роль неформального сектора в экономических и политических изменениях. "Наш финальный основной вывод, – пишут Л. Чикеринг и М. Саладин, – заключается в том, что НФС есть ключ к поиску [путей] экономической и политической трансформации многих традиционных режимов – и традиционных развивающихся марксистских стран. НФС является этим ключом, потому что он представляет собой социологический “мост”, соединяющий традиционные ценности и культуру с современным индивидуализмом и предпринимательством. Неформальные рынки представляют органический инструмент для социальной эволюции от традиционного к современному обществу. […] Правительства, которые поддерживают… этот процесс развития с активным участием неформальных работников, получат возможность обрести новую форму политической легитимности, опирающуюся на широкую, новую политическую базу" (с. 193). Обратная связь и институциональные проблемы. Существуют две проблемы бюрократического законотворчества. "Первое – отсутствие достаточной информации о том, как разные виды политики влияют на различные [социальные] группы. Второе – отсутствие институтов обратной связи и подотчетности" (с.193). Даже когда информация доступна, способность неформальных работников использовать ее зависит от их организации. В Бангкоке (Таиланд), например, за годовую аренду машины крупная фирма платит 30 бат, фирма с 10–50 служащими – 60 бат, а фирма с менее чем 10 служащими – 45 бат. Такая дискриминация в отношении наименее способных уплатить типична для многих развивающихся стран. Информация о подобных эффектах – лишь начало; необходима организация общественного протеста, чтобы создать давление, достаточное для проведения реформы. Обратная связь и подотчетность должны касаться не только новых, но и старых законопроектов. Это может быть острой проблемой для многих развивающихся стран, где продолжают действовать законы и правила, разработанные еще при колониальном режиме. Например, в Марокко законодательство, закрепляющее монополию перевозки товаров за небольшим количеством водителей грузовиков, ведет происхождение от французского колониального закона о транспортной монополии времен Второй мировой войны. Хорошим примером благотворных институциональных реформ являются Филиппины. По новой конституции 1987 г. была восстановлена независимая двухпалатная законодательная власть; одновременно неформальные транспортники, торговцы и застройщики начали создавать ассоциации для обеспечения услуг своим членам и лоббирования их политических интересов. После 1987 г. некоторые политические реформы сократили регулирование мелких предприятий, произошло упрощение многих процедур. Переосмысление понятийного аппарата теории развития. Анализ НФС заставляет по-новому осмыслить значение многих обществоведческих терминов, включая даже такие, как "капитализм" и "социализм”. До краха социализма в СССР и странах Восточной Европы большинство интеллигентов считали социализм наиболее идеальным образцом общественного развития. Это мнение мешало критически оценивать все бюрократические теории развития (включая концепцию импортозамещающей индустриализации). В традиционном мышлении "капитализм" ассоциировался со старыми, олигархическими секторами общества, а "социализм" – с силами справедливости, защищающими бедных. Концепция "тихой революции" показывает, что правящие классы развивающихся стран – это не капиталисты, а меркантилисты, социалисты же не делают для бедных почти ничего. "Во всех этих странах бедняки – неформальные работники – должны быть включены в число истинных предпринимателей и капиталистов этих стран. Они борются с отвратительным альянсом социалистов и олигархических меркантилистов, пытающихся лишить неимущих реальных выгодных возможностей" (с. 197). Для социалистов общество делится лишь на два социальных класса, буржуазию и пролетариат. Что касается ненаемных и неформальных работников, то для них в традиционной социалистической идеологии места нет. В лучшем случае социалисты считают, что неформалы занимают временные рабочие мес-та, которые исчезнут с обострением противоречий капитализма. Согласно марксистской точке зрения, мелкий предприниматель обречен на пролетаризацию. "Согласно нашей концепции, бедняки – не пролетарии, а предприниматели. Если их энергия высвобождается из-под гнета бюрократической, феодальной системы, они могут придать системе, сдерживаемой коалициями традиционных “левых” и традиционных “правых”, новую предпринимательскую энергию и жизненную силу" (с. 197–198). Что касается марксистских стран, то и здесь наблюдалось сосуществование формального сектора централизованно планируемой деятельности с неформальным сектором бесплановой хозяйственной деятельности. Целью политики реформ в этих странах также должно стать свертывание правительственных субсидий крупным предприятиям и создание равных условий для деятельности любых предприятий, крупных и мелких. Рекомендации для политиков. "Для правительств развивающихся стран настало время положить конец дуалистическим экономическим и социальным структурам, которые явились результатом их политики развития, и предоставить все права и возможности всем экономическим секторам и классам”, – пишут авторы в заключение (с. 20). Для выполнения этой задачи они дают семь рекомендаций. Во-первых, предлагается стимулировать общий экономический рост и увеличивать возможности занятости в формальном секторе. Более чем что-либо еще, это расширит возможности неформальных работников и создаст условия для превращения их в формальных. Во-вторых, следует признать НФС, примириться с ним. "Вопреки традиционным мнениям, неформальные работники не дисфункциональны. Их бедность… в большинстве стран вызвана крупными институциональными провалами, которые ограничивают их способность самостоятельно улучшать свое экономическое и политическое положение" (с. 201). В-третьих, рекомендуется устранять институты, которые дискриминируют НФС (трудные процедуры регистрации, обременительное регулирование экономической деятельности и т. д.). В-четвертых, необходимо готовиться к большому росту спроса на предоставляемые правительством базовые услуги, потребляемые и НФС. В-пятых, нужно создавать институты, гарантирующие гражданские права, и эффективные механизмы контроля за нарушениями этих прав. Особое внимание следует обратить на независимые суды и другие институты, свободные от коррупции. В-шестых, рекомендуется всемерно способствовать развитию экономического, социального и политического самоуправления. В-седьмых, правительства развивающихся стран должны поддерживать институты, обслуживающие НФС (в частности банки, выдающие мелкие производственные кредиты). (1) Составлено по: The Silent Revolution. The Informal Sector in Five Asian and Near Eastern Countries / Ed. by A. L. Chickering, M. Salahdine. San Francisco, 1991. Ch. 1, 7. P. 1-14, 185-209.